Fishing & “maraling”…
Проехать 200-ти километров по северной части Монголии от аймачного центра Булган до Тешиг-сомона и наблюдать, как степь, постепенно удаляясь от Хангайских предгорий, переходит в зелёные холмы лесостепи и таёжных горных лесов – удовольствие, которое урбанизированный человек получает не так уж и часто. В начале путешествия, на Орхоно – Селенгинское понижение мы любовались с высоты орлиного полёта. Теперь, замыкая круг, пересекали долину на джипах.
Позади остался Орхон. Вскоре, огибая хребет Ацын нуруу, в сомоне Хутаг-Ондор мы переехали на левый берег Селенги, а потом у Хонгора миновали в верховьях и Эгийн-гол – наиболее значительные реки Монголии.
Возвращение из Гоби в привычный мир сверкающей воды и зеленеющих горизонтов, придало утомлённым телам новый импульс бодрости. Голубели скалы нависающего над дорогою обрыва, серебрились ковылём склоны, полыхала отцветающим разноцветьем долина. Обширные стада, снующие в ярких дэли всадники после гобийского безлюдья создавали иллюзию заселенности. Да и плоскогорье выглядело иначе. Каменные башни, плиты, конические глыбы, отъёмы в виде мифических животных то и дело вызывали возгласы удивления. Повсюду росла стеллерова полынь, дурманящая округу сильным запахом. Монголы верят, что растёт она в местах волчьих свадеб, почему и называют растение – чоноин хубилга («волчье кувырканье»).
С дороги мы увидели двух охотников за тарбаганами. Показалось, что они машут и приветствуют нас. Но проводник разъяснил нам наше заблуждение. Оказалось, так охотники добывают зверьков, «на махалку». Тарбаган необычайно любопытен. За что и платится шкурой. Охотник быстро вращает «махалку», изготовленную из белых волос яка или лошади. Очарованный грызун даже не прячется в нору и подпускает человека на расстояние 20-30 метров.
Время от времени попадались группы деревянных построек – бывших, а частью отреставрированных монастырей. За поскогорьем мы незаметно спустились в котловину. Здесь, в излучине Эгийн-гола, при его соединении с притоком Эрээн гол и умостился Тешиг сомон.
В бревенчатом доме главной базы, с душем и сауной, мы провели остаток дня, ибо имели сэкономленное на охоте в Гоби, время.
Задолго до рассвета мы с Виктором выехали на горную речку Тарвагатайн гол, а Константин отправился на зелёные холмы предгорий. Нам предстоял «Fishing», а ему, по выражению Виктора, «Maraling» - охота на марала. Когда-то мы охотились на Витиме, и Косте не повезло с маралом. Теперь он желал повторить попытку обзавестись царственной короной этого оленя, но уже за пределами России. На это ему отводилось трое суток. Мы с Виктором проведём их в охоте на тайменя, ленка, щуку и хариуса. Для нас рыбалка в Монголии – дебют, хотя наслышаны мы о ней предостаточно.
Подавляющее большинство рек Монголии имеют горное происхождение. У больших водных артерий неисчислимое количество притоков. Множество малых рек и ручьёв существуют самостоятельно, имея своим началом ключи, а некоторые истекают из озёр. И почти во всех из них водится рыба.
На рыбалку меня подбил Виктор, и будучи более опытным в «чешуйных» делах, выступал моим консультантом. Он и спиннинги прихватил разные, оснастки целый чемодан. Я был свободен от всего этого, заранее зная о прекрасных возможностях компании. Выбрав пару спиннингов, с десяток насадок и поводков, три искусственных «мыша», кое- что про запас, посчитал достаточным, чтобы почувствовать дух монгольской рыбалки.
Река Тарвагатайн гол в составе угодий компании. Относится она как раз к числу того множества малых рек, которыми так богат северо-запад страны. Это приток Эгийн гола, короткий и бурный, с чистейшей водой.
Едва мы подъехали к реаке – повеяло влагой и каким-то невероятно знакомым запахом огородной зелени. Ощущение струящейся воды окончательно разогнало дорожную сонливость.
Объективно, рыбак я не маститый, рыбачил по случаю, для Виктора такие – новички. Но он, уважая во мне охотника, никогда так не скажет. Мне хоть и приходилось участвовать в ловле акул в Атлантике, крупной рыбы в Карибском море, баловаться спиннингом и удочкой в дальних морях, только всё это, в большинстве своём, с людьми искушёнными. И главное в том, что нет во мне неуёмно-фанатичной страсти к рыбалке, какая живёт в моём друге. Я втащил его в охоту, он старается сделать из меня рыбака. Это его усилиями я поехал не с Костей на «maraling”, а с ним на рыбалку, где предполагалось сделать три остановки на берегу реки.
Моё первое утро на Тарвагатайне ушло на восстановление порядочно подзабытых навыков, что отвлекало Виктора и в известной мере раздражало самого меня. Мало по малу, я приноровился. А когда отладил фрикцион, стопор обратного хода, тягу – клёв закончился. Виктор сумел поднять несколько крупных ленков, пяток хариусов и средних размеров щуку. Сопровождающий уверял, что водятся в реке крупные таймени и советовал вечером перейти к омутам, или после захода солнца попробовать ловлю на «мыша».
Все реки Монголии рождаются в горах и большинство их них является, по существу, верховьями великих рек Сибири и Дальнего Востока, поэтому видовой состав рыб почти однороден, за исключением лососевых приморских районов. Здесь также от нереста до холодов множество рыбы держится именно в малых реках и уходит в глубоководные места на зимовку, поскольку большинство их полностью промерзает. Паводка в них тоже два: весенний - от таянья снегов, и летний – дождевой.
Мы прибыли в хороший сезон и возможности трофейной ловли вполне соответствовали рассказам монгольского «ихтиолога»
Начинался осенний нагульный клёв.
Два дня Виктор дружески посмеивался моим «трофеям», сам перетаскав воз рыбы, большинство из которых выпускал обратно в реку. А у меня: то сход, то зацеп и всё какая-то мелочь. Серьёзная рыба мною пренебрегала. В утро второго дня удалось вывести крупную щуку и несколько достойных ленков, тога как Виктор уже осилил двух таймешков на 17 и 14 кг. Первого взял на воблер, а второго ночью на «мыша». Была атака и на моего «мыша», завершившаяся лишь мощным ударом хвоста. И мне удача, пожалуй, так и не улыбнулась бы, не послушай я совета монгола. Вся-то его премудрость состояла в том, что он дал мне свой тяжеленный спиннинг с плетёным шнуром 0,3 мм и огромной самодельной блесной, предложив продолжить ловлю на рассвете в этой же излуке.
Стоял туман, когда миновав шумный перекат, я тихо подошёл к берегу. Здесь Тарвагатайн гол сужался и отповорота врезаясь в обрывистый берег, растекался широким плёсом, образуя глубокий бочаг с обратным током воды, торчащими над нею корягами и стволами подмытых деревьев. По уровню берегового подмыва видно как упала вода. Начал я блеснить у заманчивого сине-зелёного омута, стараясь не сделать зацепа. Первая же проводка вдоль топляка и удар, за которым последовала проводка против течения. Вскоре мне удалось поднять два крупных ленка. Обловив притопленный ствол, я сделал заброс немного в сторону, поперёк обратного тока воды. Всего-то с десяток оборотов катушки я сделал, не больше, как последовал такой ошеломляющий рывок, что тяжёлый спиннинг мало не вырвало из рук. Чудом я сообразил дать рыбине немного савободы, но так, чтобы не увела в коряги. И…началась борьба! То ко мне, то снова в омут. Что это не ленок, я понял сразу. Но о таймене, почему-то и не подумал. Считал – крупная щука. Тайменя, ведь, никогда прежде не лавливал. Окончательно я разобрался, подведя рыбу к отмели, когда она взметнулась из воды и яростно молотя могучим хвостом, опять устремилась на глубину. Не знаю, чем бы завершилось наше единоборство, но выручил мой добрый советчик. Недалеко за поворотом он таскал нам для свежей ухи хариусов и чебаков. Услышав шум, монгол поспешил ко мне с самым большим подсаком. Даже вдвоём мы не враз одолели «живую торпеду». Проводник, сделав заброд, ждал очередной подводки утомлённого тайменя к отмели, чтобы хоть в полтела усадить его в подсаку. Удалось ему это с третьей попытки. Трудно передать владевшее мною чувство. Я стоял перед ним на коленях и, словно творя молитву, говорил с ним, как с себе равным. Из порезов ладоней капала кровь, а я, будто, и не замечал, и, уж, конечно, не помнил, когда и чем нанёс эти раны. Только таймень владел моим существом. Вот тогда я впервые ощутил то, чего мне не хватало для признания себя рыбаком – куража. А Виктор, поговорив, вначале, о везучести новичков, в конце концов, признал, что рыбацкого племени прибыло. «Fishing» удался.
В Тешиге нас ждали. Особенно Костя. Ему тоже не терпелось поделиться пережитым. Рога марала с множеством отростков свидетельствовали об успешной охоте. И, конечно, они, по убеждению нашего друга, превосходили «витимовские». Никто не возражал. А он всё не унимался, в подробностях передавая сцены охоты. Я точно знал, что и в самолёте, и дома он ещё множество раз, как и мы, будет возвращаться сюда, чтобы воспоминаниями согреть свою душу, а поделившись с кем-нибудь ещё, быть может, зажечь интерес к странствиям у тех, кто не знает иного, свойственного шумным городам, образа жизни. Ради таких ощущений стоит отказаться от привычного и надоевшего...