Императорский медведь (из истории Московской охоты)

 

В глухое предзимье 13 ноября 1862 года собрание Московского Общества Охоты приняло решение: просить Его Величество Государя Императора, по случаю пребывания в Москве, осчастливить всех охотников «белокаменной» принятием участия в охоте, если в срок высочайшего пребывания удастся обложить несколько медведей или лосей в ее ближайших окрестностях.

Не простую задачу поставили перед собой члены молодого Московского общества Охоты. Мало в короткий срок отыскать берлогу с залегшим медведем. Надо чтоб зверь в приемных кондициях был: к нему ведь не залезешь, не оглядишь – хорош ли…. И чтоб не в дальнем расстоянии от железной дороги квартировать устроился.

Было над чем призадуматься назначенному распорядителем охоты г. Прокудину-Горскому. Промашку дать невозможно. Шутка ли: царя-«освободителя» потешить удумали.

Вот и отправился распорядитель для отыскания зверя в Покровский уезд Владимирской губернии, очень рассчитывая на совершенное знание местности.

Только-только созданному Московскому Обществу Охоты заявить о себе да еще с участием в охоте самого Императора было крайне важно.

В ту пору, примерно с 1850 года по России катилась волна отказа от принципа вольной охоты, ведшего, при известном состоянии природоохранного дела к поголовному истреблению дичи. Повсюду создавались общества культурной, правильной охоты.

Москва не была в этом смысле первой. Но не стала и последней. Фактически, Московское Общество Охоты образовалось в 1859 году, хотя юридически датой начала его деятельности считается день – 25 ноября 1862 года, когда был окончательно утвержден устав общества Министром Внутренних дел.

А учредили Московское Общество Охоты всего-то одиннадцать человек. Вот имена этих энтузиастов: Михаил Андрианович Устинов, Дмитрий Александрович Всеволожский, Владимир Александрович Всеволожский, Алексей Алексеевич Полторацкий, Владимир Алексеевич Полторацкий, Петр Александрович Талызин, Михаил Александрович Талызин, Григорий Александрович Чертков, князь Николай Петрович Трубецкой, Павел Карлович Урбен, Владимир Александрович Олсуфьев.

В 1860 году кроме перечисленных учредителей в Общество вступило еще восемнадцать человек действительных членов. Тогда же на рассмотрение Министра Внутренних Дел был представлен проект устава Общества. В 1861 году его возвратили на исправление замечаний и доработку. Лишь в канун императорской охоты устав был окончательно утвержден.

Но еще до юридического позиционирования Общество три года работало и прилагало усилия для достижения определенной собранием учредителей цели – сохранению дичи от нависшего над нею истребления.

В Московских губернских Ведомостях была сделана публикация о том, что члены Московского Общества Охоты, владеющие землями в Московской губернии, предоставляют право охоты в своих владениях исключительно членам Общества.

Подыскивая и принимая в свое заведование охотничьи угодья, Московское Общество Охоты сразу устанавливало в них караулы и вводило правила, обеспечивающие законность и порядок производства охоты. Важен был пример. И люди, создавшие Московское Общество Охоты, его подали, хотя трудности, как и во всяком новом деле, нехватка средств, давали себя знать.

Представим себе, одиннадцать человек, по сути – небольшой кружок, - какое уж там общество, а, таки-ж, начали работу по борьбе с хищничеством охотников-промышленников. Сегодня мы как-то не очень задумываемся над подвижничеством тех людей. Но надо было с большой буквы любить родную природу и глубоко понимать высокий смысл правильной охоты, чтобы верить в успех своего дела. По состоянию на 1 марта 1862 года в Обществе было возобновлено только 17 членских билетов из 29-ти. Но уже к концу его в Общество вступило 50 человек. Так тронулся лед. Основание 1-го охотничьего общества в Москве, в общем-то, спасло русскую охоту в губернии и дало ориентир перевода его на правильный путь. Считать, что легко победить укоренившиеся представления и распространить здравые понятия об охоте в среде «вольных охотников», смотревших на само общество как на забаву группы лиц не обремененных заботами и считающими, что дичь – это дар божий и его грешно не брать, особенно в России, мог только наивный.

Тем не менее…. Пионеры не отступили.

Передо мною часть протоколов собраний и отчетов 1-го Московского Общества Охоты. Читаешь эти архивные, обветшавшие страницы и, кажется, что вместе с бумажной пылью дышишь временем ушедшей эпохи. И понимаешь, что это – наследие, без которого сегодня не было бы ни Московской, ни Тамбовской, ни какой иной русской охоты.

В одном из протоколов отражены решения первых собраний по мерам, принимавшимся Обществом для истребления хищного зверя. Декларативных мало. Все больше конкретные, например:

- Взять на службу обходчика Романа (в то время очень известного) и нанять ему помощника;

- У медвежатника Архипа Стожкова приобрести собаку для отыскания медведей (речь, надо полагать, шла о лайке);

- Закупить тенета для волчьих облав;

- закупить для Общества несколько смычков зверогонов и т.д.

С первых дней существования зверовые охоты в Обществе проводились только в коллективной форме, полнее всего отвечающей его уставным целям. В журнале облавных охот за первые три года до утверждения устава записано, что на общественных облавах убито: 7 медведей, 4 лося и 1 козел. Нет оснований не верить этим записям, которые свидетельствуют, что в организации охот Общество строго следовало положениям Устава.

Распорядителю охот Московского Общества Прокудину – Горскому повезло. 23 ноября медвежью берлогу сыскали близ деревни Головиной, всего то в двух десятках верст от станции Павловской, Нижегородской железной дороги. Получив добрую весть на собрании выбрали 7 директоров для подготовки приема Государя, его свиты и организации самой охоты. Ими явились: графы Апраксин и Бобринский, г.г. Давыдов, Волков, Дудин, Мамонов и Карнович. У каждого был определенный круг обязанностей, а графы Апраксин и Бобринский, с учетом их титулов, должны были сделать в надлежащей форме приглашение Его Величеству Императору Александру Николаевичу.

Александр II слыл заядлым охотником и при нем, реформаторе, началась перестройка существующих порядков и в российской охоте. Организаторы рассчитывали, что царь не откажет, и не ошиблись. 28 ноября делегаты Общества отправились в Кремлевский дворец и по ходатайству Министра Двора графа В.Ф. Адлерберга были представлены Его Величеству.

Император учтиво принял приглашение Московского Общества и самолично назначил день охоты на 10 декабря, пообещав приехать накануне и заночевать в деревне Головино.

Обеспечить встречу, размещение, питание, ночлег и охоту Государя Российской Империи со свитой – мероприятие не только почетное, но и особо ответственное и суетное.

Семь человек директоров (дела свитские – заботы Двора) справились наилучшим образом. В наше-то время о таком и помыслить невозможно, сколько на одного главу государства обеспечивающих приходится. Одних агентов дивизия, словно пеньки под кустами, утрамбуется.

В деревне Головиной для постояльства царя присмотрели дом помещика Горинкова, с наружи хотя и привлекательный, но требующий внутреннего переустройства.

За неделю до охоты член Общества Якимовский, переселясь с мастеровыми в Головино, занялся переделкой и убранством дома. Г.Дмитриев – Мамонов и граф Бобринский заведывали столом, Волков – экипажами, остальные – закупками и отправкой всего необходимого.

Но кроме помещичьего дома для Государя, требовалось подготовить приличные помещения для свиты и членов Общества в крестьянских избах, что в условиях тогдашней русской деревни было действительно проблематично. Однако 29 изб к непомерной радости их хозяев были очищены, убраны коврами и мебелью. Помещичий дом в несколько дней преобразился – мастеровые в этом знали толк. Разделяющие комнаты перегородки, часть капитальной стены убрали и внутренность дома стала иной, не гнетущей императорское око: передняя, буфет, большой зал, кабинет и уборная для Государя. Трехкомнатный мезонин был назначен для камердинеров и фельдегерей Его Величества и для унтер-егермейстера Иванова. Зал был убран дорогим белым глясе с желтыми разводами, кабинет - темно-серым с желтым тонами в форме палатки, уборная – белая с голубыми полосками. В общем, настоящий авангард. Подготовку завершили уже в день приезда монарха.

Работы - работами, но во главе мероприятия пребывал все же генерал Топтыгин и не дай бог какой-нибудь олух с топором за поясом, крадущий помещичий лес, подшумит и стронет мало-мальски облежавшегося косолапого. Охраняли! Окладчики Дудин и Прокудин ежедневно проверяли присутствие зверя. При этом искали запасную, на случай непредвиденности, берлогу. Для большей гарантии успеха из новгородской губернии дополнительно выписали известного облавщика Архипа, кроме состоящего при охоте обходчика Романа.

Поскольку, помимо медведя в пяти верстах от берлоги обложили лосей, то на середине пути от одного оклада к другому для отдыха и завтрака Его Величества была подготовлена и соответственно убрана, по счастью оказавшаяся в нужном месте, лесная сторожка.

Восьмого и девятого декабря в Головино съехались двадцать девять членов Московского Ощества охоты. В их числе графы Апраксин и Бобринский, князья Волконский и Голицын, другие известные, но не менее титулованные охотники.

С утра 9-го декабря в Головино прибыли царские егеря и прислуга. Граф Апраксин, граф Бобринский и член Общества Карнович ожидали прибытия Государя на станции Павловской, а остальные члены Общества, участвующие в облаве и директора ожидали царственного гостя в зале помещичьего дома.

Угасал короткий зимний день, незаметно стаяли сумерки и пала ночь, а высокого гостя все не было.

Стекшийся с ближней и дальней округи народ, иные, аж, за 70 верст, громадной лентой растянулся вдоль пробитого в сугробах и расчищенного проселка. Когда еще они смогут лицезреть Богом данного Царя-освободителя, пожелать ему многие лета и сдернув с лохматых голов картузы и треухи благодарно приветствовать его приезд.

Неожиданно вспыхнули и заструились в темь огни, огни, огни. Это исполненные чувства жители запалили приготовленные ото дня костры и смоляные бочки. Осиянный их светом скрипучий снег заискрился алмазной россыпью. Над кострами толклись, вспыхивали и гасли, уносясь в черную майну, мириады искр. Небо распахнулось. Вызвездило. И заструился из наклоненного ковша Большой Медведицы широченный и нескончаемо долгий тракт Млечного Пути.

- Должно к удачному дню, - заметил князь Голицын вышедшим с ним на крыльцо Давыдову и Волкову.

- Дай-то Бог,- отозвался последний.

- А-а, вот, слышите!!

Где-то невидимо далеко возник и покатился к Головину неясный рокот. Чем ближе гнало волну звуков, тем явственнее и мощнее в морозном воздухе слышалось ликующее «ура». Это означало – Государь едет.

В первом часу пополуночи директоры Московского Общества встретили Его величество у подъезда ярко освещенного дома.

Государь прошел в залу, где один из директоров представил ему своих коллег и присутствующих членов Общества.

Император тут же заговорил о предстоящей охоте, затем, оборотясь к Дудину, поинтересовался, в котором часу ее можно будет начать и с чего: с медведя или с лосей.

Г.Дудин ответил, что следовало бы вначале брать берлогу, затем лосей и, если позволит Его Величество, выезд назначить на 9 часов утра. Император согласился и члены Общества, откланявшись, удалились в сборную избу для последних распоряжений.

Назначили дежурство и ночной караул возле дома, занимаемого Александром II, чтобы случайно не был нарушен покой Его Величества. Но не смотря на то, что встречавший Царя народ оставался у костров до рассвета и не только не уходил, а все ближе подтягивался к Головину, порядок ни разу не был нарушен.

В свите Государя находились: обер-егермейстер граф Ферзен, обер-гофмейстер Толстой, генерал-адъютант граф Ламберт, свиты Его Величества князь Шаховской, барон фон-Мирбах, флигель-адъютант Нарышкин и выписанные из Петербурга, по случаю охоты, оруженосцы его величества во главе с унтер-егермейстером Ивановым. Вместе со свитой прибыл и до отъезда государя сопровождал Его Владимирский военный губернатор, генерал-майор Самсонов.

По утру распорядители охоты Дудин и Прокудин рассчитали облаву и поделили ее на четыре участка. Правое крыло было поручено члену Общества Киселеву, правая половина центра князю Волконскому, левое крыло г.Якимовскому, а левая половина центра г.Талызину.

В таком порядке при полном молчании облава, включая всех участников, и выступила к месту нахождения берлоги. Достигнув осока, где залег медведь, не нарушая покоя, остановились в ожидании Государя.

Занялось чудное, и впрямь заказное утро. Легкий приморозок бодрил. Лес звенел тишиною, и скользнувшие по макушкам припорошенных елей лучи солнца в миг отогрели заиндевелые бока бронзовых шишек.

За четверть часа до прибытия Августейшего охотника прибыли его егеря и приготовили ему место.

Ровно в 9 часов подъехал кортеж, сопровождаемый графом Апраксиным. Встретив Государя, распорядитель Дудин указал Императору и сопровождавшим его лицам назначенные на стрелковой линии места. На первом номере, понятно, был государь, имея позади себя графа Апраксина, унтер-егермейстера Иванова и оруженосца. По правую сторону второй номер занял граф Толстой, третий – Шаховской, четвертый – барон фон-Мирбах; по левую сторону в порядке нумерации от Императора расположились граф Ферзен, граф Ламберт, флигель-адъютант Нарышкин.

Император принял от оруженосца ружье и, оглядев его и проверив, замер.

Дудин, Прокудин и окладчики вступили в осок. В их задачу теперь входило не только побудить зверя, но, принудив выйти из теплой берлоги, так направить на линию, чтоб он непременно вышел к центру под императорский выстрел. Этого хотелось всем. Иначе для чего охота замышлялась?...

Но вот и чело берлоги, словно короной, обрамленное куржавиной от теплого дыхания зверя: тут он, тут родненький…

Такие августейшие охоты многим открывали дорогу к почету, славе, богатству… Надо только суметь угодить Императору и извлечь корысть из его благородной страсти.

В глубине души организаторы подобных мероприятий всегда таят такую, или близкую к ней надежду, даже если и имеют более благородные, общественные цели.

Окладчики, приблизившись к берлоге с двух сторон, воткнули в чело жерди и, орудуя ими, побудили зверя. Почти сразу сухостоины были переломлены, и раздался угрожающий рев. Медведь устроил берлогу под выворотнем и это исключало выход его через заднюю стенку. Но вылезти через боковую мог вполне, потому что медлил выходить через чело, будто соображал, где больше опасность.

Номер императора располагался с восточной стороны к западу, ибо чело медведи всегда ориентируют на восток. Однако, выскочив, частенько бросаются к югу. И все же охотник не может гарантированно предопределить поведение зверя. Так случилось и в тот раз.

Медведь вырвался резко, разметав покрывавший яму заснеженный лапник, и при криках облавы пошел на правый фланг стрелковой линии. Не добежав до восемнадцатого номера шагов пятидесяти и, словно осознав свое предназначенье, круто взял влево в направлении императорского номера.

Зверь мелькнул шагов за сорок от Государя, и Александр II, желая остановить его и приподнять вдыбки, выстрелил так, чтобы легко ранить.

Надо сказать, что все охотничавшие Романовы, как правило, были хорошими стрелками. Слыл им и Александр II. Выстрел был удачен и медведь ранен. Но вдыбки он не встал, а взревев от боли и ярости, пошел вскок вдоль линии. С одной стороны, кто-то мог не выдержать и начать стрельбу. С другой, все: и стрелки, и крестьяне –облавщики, криками и трещотками отсекавшими медведю путь назад, могли хорошо видеть бегущего раненого Царем зверя. И он, таки, делал попытки оборотиться в сторону берлоги, но встреченный дружным гамом людей, принужден был идти в нужном им направлении, хотя вторично выставить уже раненого медведя удается редко.

К полнейшему удовольствию всех участвующих на этой охоте, она завершилась с наилучшим результатом. Медведь, мелькая меж разлапистых елей, в конце концов, снова появился вблизи Государева номера. Император произвел по бегущему зверю два скорых последовательных выстрела, но рухнувший медведь, собрав последние силы, попытался подняться, а не сумев, заполз в чащу, где его и нашли облавщики. Императорский сигналист сыграл отбой.

Довольный организацией охоты и, надо полагать, своею стрельбой, Император не стал дожидаться, когда медведя вытащат из леса, и усевшись в сани, направился завтракать в сторожку в ожидании обхода лосей.

Мезонин сторожки успели прилично убрать и превратить в теплую комнату. Встретившие Императора директора охоты, пригласили Его Величество к завтраку и он, в свою очередь пожелал, чтобы завтрак с ним разделили все присутствующие члены общества, выражая им благодарность и за охоту, и за охранение Его ночного покоя (ничего не ускользнуло от Императорского глаза).

Во время завтрака привезли убитого зверя. Им оказалась трехгодовалая медведица, красивого темного окраса шерсти.

От той охоты в архиве сохранилась фотография, сделанная фотографом Барро, где Александр II снят в кругу членов Московского Общества с убитой им медведицей.

Распорядитель Дудин еще до завтрака убыл обкладывать лосей. Известий от него не поступало, и было решено выехать к месту охоты. Но в середине пути Императорский кортеж встретил Прокудин-Горский с сообщением, что лоси из оклада вышли и жируют, и что он берется их снова обложить, если ему дадут на это два часа.

Опасаясь выбиться из запланированного графика Государь ждать не стал и, еще будучи под впечатлением медвежьей охоты, возвратился в деревню Головино.

К трем часам был накрыт стол на 36 человек и Император удостоил Московское Общество присутствием на обеде, данном в его честь. Не будем углубляться в детали обеда. Важно, что Император был в добром расположении, рассказывал много эпизодов из своих охот, высказал полное одобрение целям и задачам Общества, произнес тост за доброе дело, им начатое, подарил Обществу застреленного медведя и попросил, чтобы фотография, снятая у лесной сторожки была передана ему с подписями всех его членов, присутствовавших на охоте.

В ответ Императору была подведена белая борзая собака английской породы и им принята.

Государю были представлены окладчики Роман и Архип, удостоенные монаршей похвалы.

Когда император покидал деревню Головино и сама она, и вся дорога до станции Павловской представляла собой необычайное зрелище: улицы, крыши домов и построек сплошь покрывала людская масса, через каждые 100 сажен горели костры и смоляные бочки, виднелись транспаранты с литерой «А». Звенели колокола и стоял непрерывный гул от криков «Ура» и здравиц в честь «народного Царя».

На дебаркадере Павловской станции Государя ожидали офицеры квартирующегося там полка, все начальники железной дороги и опять же директора Московского Общества Охоты.

Император уехал до глубины души тронутый даже не столько охотой, как проявлением народных чувств, свидетельствовавших о правильности и поддержке проводимых им реформ.

На следующий за днем охот день, граф Апраксин, граф Бобринский и Карнович ездили в Кремлевский дворец благодарить Его Величество за оказанную Московскому Обществу Охоты честь. Император ответил следующее: «Благодарю вас, господа, за то сердечное удовольствие, которое вы мне доставили, не говоря уже об удавшейся охоте, выражением чувств, которые я видел в вашем Обществе и за то, что вы меня берегли. Я этого не забуду. Передайте благодарность всем членам охоты».

Что-ж, вполне понятны слова признательности монарха, который с самого начала своего царствования испытал множество огорчений, разочарований, противодействия преобразованиям справа и левацких покушений; когда значительная часть помещиков относилась к освобождению крестьян не только без сочувствия, но даже враждебно.

Провозглашенная за год до описанной охоты Александра II отмена крепостничества затронула и дела охотничьи.

Прежде многочисленные помещичьи комплектные охоты стали хиреть и распродаваться по причине невозможности содержания, а получившая вольную их прислуга и ничего, кроме охоты не умевшая делать, пустилась добывать хлеб насущный «свободною охотой», по сути, занялась неограниченным браконьерством. К ним примкнула широчайшая масса безнадельного крестьянства, фабрично-заводских рабочих, мещан и других сословий. По первости лавки городских рынков ломились от дичи. Но вскоре охотничье Эльдорадо сменилось резким оскудением фауны. Общественность забила тревогу. В газетах и журналах все чаще стали появляться материалы с требованием запрета «вольной охоты», что осуществить на практике оказалось не просто. Однако восторжествовавший принцип собственности на землю и поддержка государства в конце концов повернули проблему в сторону культурной охоты. Повсеместно стали создаваться Общества правильной охоты. В том числе и Московское, в последствии получившее имя Императора Александра II, в сущности, благословившего объединение московских охотников своим участием в достопамятной медвежьей охоте.

Мне уже приходилось писать на тему истории охотничьих обществ Российской империи на страницах «Охотничьих просторов» (Кн.4-2005), поэтому не хотелось бы повторяться в анализе общих тенденций формирования цивилизованного охотничьего законодательства.

Вернемся к Московскому обществу охоты. Не успел Император уехать из Головина – по округе прокатился слух, что будто бы после того, как Государь убил медведя, из осока вылез другой. Пожелав самолично в этом удостовериться, распорядитель Г.Прокудин, не поленился, после проводов царя, возвратиться к месту охоты и, объехав оклад, нашел, как и сказывали, гонный след, начинавшийся за четверть версты вне осока.

Вероятнее всего зверь был стронут облавщиками, шедшими в деревню через лес после Царской охоты. Следующим днем сгонный медведь тоже был обойден и добыт. Имевшее место предположение, что Император стрелял двух медведей и один из них, раненый, ушел, оказалось не верным.

Участие царя в охоте, устроенной Московским охотничьим обществом благоприятно сказалось на его становлении и развитии, ибо представляло доказательство того, что строилось не ради пустой забавы частных лиц, а имело серьезные общественно-полезные цели, иначе Государь не оказал бы ему столько личного внимания.

Это был первый случай участия монарха в охоте, проводимой общественной организацией. С этого момента общественное мнение «белокаменной» по отношению к Московскому Обществу Охоты решительно меняется в пользу последнего. Кандидатов, желающих стать членами общества, становиться все больше. В народе его так и нарекли – «Московское общество Царской охоты».

Жизнь и деятельность тогдашнего охотничьего объединения в финансовом отношении строилась, как и теперь, за счет членских взносов участников и добровольных пожертвований, поэтому понятно стремление к росту численности, повышению авторитета в народе и правительственных учреждениях.

Справедливости ради, заметим, что авторитетом Московское Общество Охоты пользовалось. Так, в память об охоте 10 декабря 1862 года, общество через Министра Двора ходатайствовало о высочайшем соизволении на получение права изготовить и носить членам общества значки с изображением медведя, полученного в дар от государя. Ходатайство было возбуждено председателем 12 июня 1866 года, а 15 июня, т.е. уже через три дня, было получено Высочайшее на то разрешение.

В том же году Московское Общество охоты, имея сведения о намерении Императора пожить некоторое время в деревне Ильинской, решило подготовить для него охоту на волков близ Ильинского.

Александр II дал согласие на участие в охоте. Однако она не состоялась, по независящим от организаторов причинам: переусердствовала сельская полиция. Вместо охоты были проведены волчьи и лисьи садки.

Проходили они на традиционном для такого рода мероприятий, месте – Ходынском поле, тогда еще не получившем печальную известность (в связи с коронацией Николая II).

На садках вместе с Государем присутствовала Императрица Мария Александровна, тоже известная своим пристрастием к охоте.

Садки имели несомненный успех, доставив монаршей чете большое удовольствие, что можно заключить по полученной в следующем году (31 августа 1867г.) Московским Обществом Охоты высочайшей благодарности Их Императорских Высочеств за то, «что попечением Общества обыватели Московской губернии освобождаются от хищных зверей».

Осенние призовые садки на Ходынском поле стали потом традиционными и проводились на резвость и злобу. Регулярно в них принимали участие и своры Императорской охоты под непосредственным руководством светлейшего князя Д.Б.Голицына. Там представлялись и его личные собаки.

Благосклонность и внимание царя сказывались благотворно на развитии Общества. Это проявлялось и в росте числа его членов, и в расширении угодий, и совершенствовании организационной структуры.

Сохранившиеся письма и разрешительные записки от частных лиц, свидетельствуют об изменении отношения земельных собственников к деятельности Московского Общества Охоты, ставшего одним из лучших в России. Землевладельцы с готовностью предоставляли исключительное право охоты в принадлежащих им угодьях Московскому обществу, а Московский губернатор, исправники различных уездов и волостей оказывали всякое содействие в мероприятиях по уничтожению хищников.

К 1883 году список мест, арендуемых Московским обществом охоты, значительно расширился. Следуя симпатиям отца, благоволил охотникам и Александр III.

Читатель может легко представить, где находились охотничьи угодья Общества того времени даже по современной карте и немало подивиться тому, что теперь там городские кварталы.

Так из ближних мест угодья располагались при селе Владыкино, за Бутырской заставой, при деревне Колошино, за Преображенской заставой, при деревне Захарково по Петербургскому шоссе, при деревне Ростокино, за Крестовской заставой…

Множество охотничьих мест Общества, располагалось по Смоленской железной дороге. Близ станции Кунцево при деревнях Татарове и Мневниках, при селе Крылацком и в трех верстах за Дорогомиловской заставой.

Как и угодья ближних мест, это были лесные и болотные. Распологавшиеся у станции Телеграфный пост, при селе Ромашкове, деревнях Раздоры и Бабкино – чисто болотные. До десятка лесных и болотных участков располагалось вдоль станции Кубинка: при деревнях Наро-Осаново, Нарском озере, Григорьевке, Крутицы, Еремине, Софьине, Подсофьине, Чепрыкове. Еще больше угодий числилось за Московским Обществом по Рязанской железной дороге. Из них порядка семнадцати под Люберцами, особенно славившихся болотами, луговинами, отчасти лесными участками. Тут охотники частенько посещали собственно Люберцы, Панки, Котельники, Кожино, Подосинки, Хлыстово, Бедрино, Токарево, Красовку, Часовню, Пехорку, Денисово, Гремячово, Кишкино, Капотню близ Поклонной горы, Коренево, Малахово…

Привлекали охотников лесные угодья при Раменской даче, болотные при селах Конобееве и Константинове.

По Ярославской железной дороге угодья Московского Общества начинались уже от Тарасовской платформы, при деревне Черкизово.

В округе станции Рязанцево при деревнях Барануково, Вески, Богородском, Ново и Внуково.

По Нижегородской железной дороге близ станции Васильево при деревнях Васильево, Полтево и Дятловке имелись очень приличные лесные и болотные участки.

Славилась и станция Крюково. Особенно угодья при селе Ржавке, деревнях Савелках,Назарьево и Елино.

Из частных владений, где владельцами было предоставлено право охоты членам Московского общества, выделялись угодья А.И. Дунаева в дачах села Тарычева, по Курской железной дороге, в близи станции Царицыно; В.Е.Мещерина, близ Токарева, в 7 верстах от станции Люберцы; В.Е.Казакова, при селе Подушкино, в 3-х верстах от станции Одинцово; Д.Ф.Кузнецова, при деревнях Слободке и Казеевой; А.Т. Дрожалина, при деревне Анашкино, что по Смоленской железной дороге в шести верстах от станции Щелковка; В.К. Фон-Шлиппе, при деревнях Головинки, селах Таширове и Лобанове в 16 верстах от станции Кубинка; А.Е.Бородиной, близ села Щитникова; В.Н.Мартынова, близ станции Крюково, при селе Знаменском; Г.С. Волкова, пустошь Огарково, Серпуховского уезда.

Кроме перечисленных угодий, Московское Общество Охоты располагало еще весьма внушительным списком арендуемых у частных лиц, удельного ведомства, за пользование которыми вносилась умеренная плата.

В этом перечне шестьдесят наименований и нет возможности все их перечислить. Скажу лишь, что многие угодья представляли из себя значительные площади: по пять, десять и более тысяч десятин, так что охотиться членам Московского Общества было где. Конечно, они подвергались изменениям, поскольку менялись собственники. Но те из них, кто предоставлял право охоты в своих угодьях в накладе не были, ибо охотники, уничтожая хищников, которых в Московской губернии было вдосталь, сохраняли тем самым популяции полезных представителей фауны, а также домашний скот. Практикой проверялись положения Устава. Она же давала основу для разработки закона об охоте.

С 1868 года в Обществе образовалось два новых отделения: псовой охоты и разведения охотничьих собак лучших пород и кровей, в особенности, исконно русских. Причем, члены последнего имели преимущественное право получать щенков из общественного питомника.

Более 20 лет Общество руководствовалось положениями Устава 1862 года, который был пересмотрен и утвержден лишь 23 ноября 1885 года, а 12 февраля-12 марта 1886 года новые правила охоты.

Современным охотникам существующие ныне положения охоты и само охотничье законодательство представляются данностью. Они совершенно не задумываются над тем, что цивилизованная охота обязана своему теперешнему состоянию именно тем «культурным охотникам-энтузиастам», которые вопреки вековым традициям создавали первые охотничьи общества, разрабатывали правовую базу охоты и меры по предотвращению истребления диких животных.

Московское Общество в этом отношении с первых дней заняло воинственную позицию. Правление обратилось за содействием к правительству и послало прошение Министру Внутренних дел с изложением мер, которые оно считало полезными для предотвращения весеннего истребления дичи, при этом выражая готовность содействовать надзору за точным исполнением законов об охоте. При этом предлагалось, во-первых, известить в форме извлечений все население Московской и смежных с нею губерний – Тверской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской, Смоленской о существующих узаконениях, относящихся к охоте и о взысканиях, применяемых к нарушителям. Причем, к прошению прилагался весь пакет узаконений, действующий в Империи.

Во-вторых, наделить членов Московского Общества надзорными функциями за правильным производством охоты, и с этой целью снабдить их значками и документами за подписью начальников губерний, которые давали бы право останавливать и преследовать при содействии полиции нарушителей законов об охоте, в особенности браконьеров, осуществляющих ловлю дичи не дозволенными законом средствами.

В-третьих, установить ограничительные расстояния на использование для стрельбы оружия в удалении от Санкт-Петербурга и Москвы не менее 30 верст.

В-четвертых, запретить с 1 марта по 1 июля привозить в город какую-либо дичь и торговать ею где бы то ни было.

В-пятых, правление просило разрешить представлять к наградам нанимаемых для надзора за правильным производством охоты лиц из числа мещан, дворовых и крестьян, за добросовестную службу.

Не по всем пунктам этого обращения было принято положительное решение, особенно по части надзорных функций, но Общество добилось поворота властей к проблеме сохранения дичи. Был издан циркуляр за №73 от 16 мая 1863г. «О мерах к соблюдению действующих постановлений об охоте в видах отвращения замечаемого уменьшения дичи», с приложенной к нему табели статей из свода законов об охоте.

Этот циркуляр сыграл важную роль в ознакомлении самых широких слоев населения с положениями законов об охоте он приводился во всеобщую известность ежегодно.

Интересно заметить и следующее, что в 1866 году председатель Московского Общества Охоты Б.И.Бутовский при личном свидании с Министром Двора графом Адлербергом, получил от него поручение заняться описанием известных «ухищренных» способов, применяемых для ловли и истребления дичи. Во исполнение этого поручения он предоставил Министру Двора очень обстоятельный доклад, где не только описывались недозволенные способы охоты, но и давалась характеристика общественного взгляда на диких зверей и птиц вообще, говорилось о вреде литературы, излагающей существо недозволенных способов охоты (тенетами, силками, шатрами, ловчими ямами и пр.) со ссылкой на имевшую в те годы хождение книгу «Любопытные записки совершенного егеря Антона Жирара», где открыто излагалось как истреблять дичь.

Многое можно было бы перечислять из того, что предпринимало Московское Общество Охоты для ограничения истребительных мер и их постепенного искоренения.

Сохранилась на этот счет переписка с Министерствами Внутренних дел и Государственных Имуществ, Министром Двора, губернаторами и другими государственными и общественными институциями.

Это только в большевистской истории ВКП(б) было принято считать все до 1917 года проклятым прошлым, уродливым наследием царизма, в том числе и то, что касалось охоты. Тогда как создаваемое «после» прочно базировалось на том, что было «до»…

В сущности, нынешние добровольные общества охотников и рыболовов в основном повторяют по своим целям, задачам, содержанию и организации созданные еще в XIX веке общества охоты. Прослеживая хронологию их развития, в частности, Московского, мы обнаруживаем, что двигались они вперед не только методом проб и ошибок, но широко использовали научные возможности своего времени. Позже, в 1911 году при Императорском обществе правильной охоты будет создан научный отдел, имевший своей задачей организацию охотничьих хозяйств, показательных станций по охотничьим промыслам, питомников собак и др. По его же инициативе в сельскохозяйственном институте с 15 октября 1911г. были открыты годичные курсы по охотоведению. Курс состоял из пяти предметов, разделенных на 4 кафедры:

1. Организация охотничьего хозяйства;

2. Экономика охоты и сравнительное законодательство по охране и эксплуатации фауны;

3. Прикладная зоология;

4. Техника охоты.

В те далекие, теперь годы, закладывались основы охотоведческой науки, в чем не малый вклад охотничьих обществ.

Для Московского Общества Охоты характерным было особое усердие к сбережению зимующей птицы. Старались дойти до каждого охотничавшего крестьянина. Ну, вот, пример: в Орехово-Зуеве для егеря была снята квартира, и ему было поручено выявить в округе всех промышлявших охотой. Этот егерь с тремя помощниками «шли в народ», раздавали печатные правила охоты с законами, разъясняли их от избы к избе и действуя через посредство земских учреждений, склоняли крестьян к соблюдению и уважению предписаний, коими следовало руководствоваться. Не было тогда ни радио, ни телевидения, а, таки, доносили суть и дух новых положений.

Через четыре года существования Общество стало заниматься заповедованием угодий. Одной из первых заповедной была объявлена так называемая «Волостная сечь», арендуемая у Удельного ведомства. Находилась она между Стромынкой и Владимирским шоссе и имела целью сохранить местную птицу: тетерева, куропатку, рябчиков и проч.

Этому же служила организованная Обществом подписка на приобретение птиц и зверей для их размножения в угодьях общества, прилегающих к Лосиному острову, с включением и самого острова.

Одним из первых Московское общество разбило свои угодья на участки с закреплением за ними ответственных лиц. По предложению Московского Общества Министерство Внутренних Дел ввело ежегодную рассылку циркуляров по охотничьему законодательству, а министр Государственных Имуществ преследование незаконной охоты вменил в обязанность казенной лесной страже.

Меры, проведенные в жизнь Московским Обществом Охоты, позволили добиться того, что численность местовой дичи в закрепленных за ним угодьях не только восстановилась, но и выросла до забытого давно уровня. А они были не только ближними, но и простирались от Москвы на 100-150 верст.

Хроника общественных охот Московского Общества свидетельствует, что даже в местах, где прежде долгие годы не видали лосей (Лосиный остров, близ Люберец, Бутове, Калошине, Растокине и мн.др.) они, при систематических мерах охраны, вскоре выходили на номера из под псковичей штук по 15-17 в одном окладе.

Так ведь и средства на это тратились не малые. Из отчетов видно, что только на содержание охраны, т.е. на жалованье егерям и сторожам, было израсходовано за 25 лет 48 604 рубля 20 коп.

Отдавая предпочтение организации правильных охот, теперь их зачастую называют коллективными, Московское Общество ежегодно проводило до 20 и более облав на медведей, лосей и волков. Но если до 1868 года чаще устраивались медвежьи облавы, то в последующие годы значительно больше уделялось волчьим.

Председатель Общества В.И. Бутовский даже обращался к обер-егермейстеру графу П.К. Ферзену с ходатайством о посылке в Москву части егермейстерской команды для организации истребления крайне размножившихся волков, особенно в Звенигородском уезде. Но и сами члены общества не дремали меж медвежьих облав. На волков начинали охотиться уже с чернотропа. С 1867 года для организации зимних охот Общество ежегодно выписывало в Москву трех псковских окладчиков, наем которых обходился недешево, ибо вследствие большого спроса на них, ежемесячное жалованье на одного доходило до 35 рублей серебром. Но с этим не считались, поэтому поставив целью истребление хищников, Московское Общество каждую зиму приглашало псковских окладчиков и устраивало продуктивные охоты. Из отчетов видно, что уничтожение волка стояло на первом месте. Извлечение за 20 лет, с 1867 по 1887 годы, дает следующие показатели добычи зверей:

Волков – 544, лисиц – 232, лосей – 217, медведей – 95, коз – 5, куниц – 2. В среднем по 27 волков в год. Цифра вполне умеренная, но если учесть, что на облавах как правило бывают и раненые звери, в последствии погибающие, то итоговый счет реально уничтоженных хищников был значительно выше. Да и то, сказать, технические возможности охотников были не теперешние.

В заметках вице-председателя Московского Общества А.К. Лемерьсье, касающихся зимних охот за 1878 год, имеется следующая запись: «В последнем истекшем году волков оказалось менее, чем в предыдущем; пометы были неудачны, нигде не случалось встретить стаю от семи до десяти волков. К тому же в числе добытых было мало волчат, а преимущественно старые матерые волки и они особенно поражали своею худобою, жалким видом и плохою шерстью. Есть повод предполагать, что уменьшение числа волков есть последствие наших общественных охот в предшествующие зимы и что жалкий вид их происходит от полученных ими ран, доведших их до расслабления и даже до бессилия к приплоду».

Вывод интересный, хотя и не бесспорный. Могли быть причины иного характера, например – эпизоотческого. Хроники тех лет говорят, что наблюдался мор волков. Они издыхали в большом количестве. Причину не знал никто. Но имелось предположение, что звери орудовали на скотомогильниках и нажравшись трупов павших животных, через какое-то время сами околевали. Что это была за болезнь? Уж не коровье ли бешенство, скрываемое губернскими властями?... Но факт оставался весьма красноречивым. Волк близ Москвы быстро сокращал свою численность и большие выводки попадались все реже и то лишь в дальних отъездах. Но случались, время от времени, и нападения волков на людей. Так, в 1882 году лично Московский губернатор обращался в Общество Охоты с просьбой о производстве облав на волков в Рузском и Звенигородском уездах, где отмечались факты нападения зверей на крестьянских детей. Волк-людоед был убит. Им оказался громадной величины матерый зверь. В погоне за ним, члены общества произвели семь облав, убив еще 16 серых разбойников.

Московское Общество Охоты с Уставными задачами справлялось и обретя весомый авторитет, согласно Высочайшему разрешению от 20 января 1884 года, получило право проведения облавных охот в угодьях удельного ведомства Московской, Владимирской и Тверской губерний, что в известной мере, можно рассматривать как своего рода Государеву привилегию. До этого подобным правом не пользовалось ни одно другое общество охоты.

Что касается медвежьих охот, то начиная с 1876 года Московское Общество поставило их на коммерческую основу. Они приобрели частный характер и по этому поводу были приняты соответствующие правила, в которых предусматривалось следующее:

1). Число лиц, участвующих в охоте, определялось заранее и было ограниченным;

2). Желающие принять участие в медвежьей охоте должны были записаться заранее и внести задаток на розыски берлоги;

3). Для организации охоты назначался постоянный распорядитель и при нем опытный егерь-окладчик;

Все расходы оплачивались участниками охоты. Такой порядок существовал в обществе до 1917 года.

Несколько отличались своей организацией лосиные облавы. Они носили ярко выраженный общественный характер и чаще всего устраивались с псковичами. Тут упор делался на выборочный отстрел, чтобы сохранить редкого зверя от окончательного истребления. В виду этого разрешалось стрелять только самцов-рогачей и первое время телят. За убитую лосиху взыскивался штраф в размере 25 рублей, увеличенный с 31 января 1879 года до 50 рублей с конфискацией добытого зверя в пользу общества.

С 1883 года на некоторое время было введено ограничение охоты на лосей по срокам – она разрешалась до 22 декабря, поскольку в январе-феврале быки сбрасывают рога и отличить их от самок в чаще леса затруднительно. Однако эта мера не прижилась, зато штраф за отстрел лосихи с 1886 года вырос до 100 рублей. По тем временам невероятно дорогое удовольствие.

Тут уместно заметить, что в целях повышения эффективности выборочного отстрела рогачей и уменьшения вероятности поражения самок, родился «новый способ» охоты на лосей. Суть его состояла в том, что к удерживаемому на месте стаей специально натасканных собак, зверю, подъезжал на короткий выстрел верховой охотник и, изловчившись, посылал пулю. Вся премудрость была в том, чтобы егерь-окладчик, разыскав стадо, сумел послать собак по нужному след, а верховой стрелок имел послушную, не пугающуюся звуков выстрела лошадь.

Для такой охоты Московское Общество обзавелось и стаей собак, и опытным егерем. С использованием такого способа, охота на лосей тоже обрела индивидуально-заказной характер, что, как и охота на берлогах, давало обществу возможность получать дополнительные средства, впрочем, не в ущерб охотам общественным, проводимым по псковскому окладу.

Касаясь страниц истории Московского Общества Охоты, мы не можем ограничиться лишь вопросом собственно охоты. Деятельность его была куда более многогранной. Почти с самого основания Общество организовывало и проводило общие охотничьи выставки, выставки охотничьих собак, участвовало во многих других выставках, проводимых в России и за рубежом.

Вопрос охотничьего, традиционно русского, собаководства, селекции лучших пород борзых, гончих и легавых собак, проводившегося Московским Обществом Охоты заслуживал бы отдельного освещения. То же касается и ловчих птиц. Во все это Московское Общество Охоты внесло достойный вклад.

С 1870 года Общество намеревалось начать выпуск ежемесячного охотничьего журнала, первым редактором которого было предложено стать действительному его члену – Борису Петровичу Делоне. Но деятельность в этой сфере была неудачной по причине недостатка средств, подписался всего 41 человек.

Были, конечно, и прочие щербинки. Как-то не клеилось развить стрелковый спорт. Почему-то не было увлечения стрельбой у членов Московского Общества. Даже предлагавшиеся Московскому Обществу Охоты к бесплатному пользованию частные стрелковые стенды, члены его удостаивали своим вниманием не часто.

С тех пор, как Общество стало носить имя Императора Александра II, внутри него, да и вокруг, постепенно накапливались негативные тенденции.

Но еще до этого, в 1877 году произошел раскол. Несколько его членов вышли из состава Общества и образовали новое – Второе Московское Общество любителей охоты. Имея хорошие пожертвованные капиталы, оно заняло, по-первости, и, скорее, в силу амбициозности руководства, недоброжелательную, где-то даже агрессивную позицию в отношении своих прежних товарищей.

Это было основной причиной переименования первого Московского Общества Охоты, которое в последующем стало называться Императорским Обществом размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты имени Александра II.

Позже, в Москве, как и в других городах России, станут появляться и охотничьи клубы на манер европейских. В частности, Русский охотничий клуб. Клубы были элитными заведениями. Членами «Русского охотничьего клуба» состояли: Арсеньев, Вальцов Д.Л., Боткин П.П., Кн.Голицын Д.Б., Гучков П.И., Дараган И.К., Елисеев И.А., Мамортов, Мосолов, Нарышкин, кн. Оболенский, Воейков С.П., Столыпин М.В., Струве А.А., А.И. Фальц-Фейн, кн. Шаховской Л.А. и другие аристократы и высокие чиновники. Общества же охоты, подобные Московскому, были открытыми, демократичными организациями, членами которых мог стать любой признающий его цели и задачи.

Императорское Общество размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты имени Александра II, пережив трудное время раскола, наветов и клеветы, до самых революционных потрясений, останется основным. В нем будут состоять многие известные люди России, его наработки лягут в основу создания общественных охотничье-рыболовных организаций нового времени.

В ноябре 1909 года в Москве проходил 2-й всероссийский съезд охотников, в подготовку которого внесло большой вклад Московское общество. Активной была его позиция и в подготовке всех трех дореволюционных законов об охоте от 21 июня 1865 года, от 22 декабря 1888 года и самого известного 1892 года.